Не очень-то простая задача - писать о Льве Николаевиче Нецветаеве. Художник, поэт, мемуарист, архитектор, педагог, искусствовед... И везде ярок, везде - личность, везде оставил след, не нуждающийся в дополнительном увеличении. Многие здания, построенные по его проектам, стали символами города - например, Дом техники (созданный в соавторстве с С. Титовым и В. Некрасовым). А картины? Его акварельный Пушкин принадлежит Государственному музею им. А.С. Пушкина в Москве. Выполненные художником портреты симбирских поэтов часто украшают юбилейные литературные праздники. Живопись Нецветаева является предметом пристального внимания и восхищения посетителей областных художественных выставок. Графика оживляет страницы городских изданий: газет, книг, журнала "Мономах".

Публицистика Льва Николаевича - яркая, неповторимая, сочная, а поэзия подкупает искренностью, искрометностью рифм и образов. Врезались в память полные очарования стихи "Ностальжи". Эта страничка "Мономаха" так и стоит перед глазами, и так же ясно вижу я коротко стриженные мальчишеские головы на старой фотографии... Будто в журнальной публикации спрятался и кусочек моего детства, а ведь случилось оно - на четверть века позже...

Моё знакомство с Львом Нецветаевым началось в конце 80-х годов уже прошлого столетия. Это было особенное знакомство, одностороннее. Сначала - с его зданиями. Я бывала в гостях в красивых двенадцатиэтажках около автовокзала, ходила по центральной улице мимо салона "Юбилейный", заглядывала в "Дом одежды" на улице 12 сентября и даже целый год жила в здании, построенном по его проекту (это было общежитие пединститута). Оно не только не уступает университетским общежитиям в других городах, но и превосходит многие из них по комфорту. А до чего прекрасны были прогулки по плоской крыше этого здания! Мы брали гитару, бутерброды, чай и несколько часов словно парили над городом. Лишь недавно я узнала, что была построена только треть задуманного комплекса, который, по замыслу архитектора, должен был органично замкнуть площадь столетия со дня рождения Ленина. "Предполагаемое развитие в университет разбилось о факт раздачи территории под частные коттеджи. Я тогда уже ушёл из архитектуры и не мог повлиять", - пишет Лев Николаевич Нецветаев. Остался только макет - большой пятиугольник неправильной формы с просторной столовой внутри зелёного двора.

Вторым этапом знакомства с Нецветаевым стали картины. Красивые размашистые мазки выдают в художнике человека искреннего, порывистого. До чего хорош его рыжий "Март" (уж о марте, казалось бы, всё сказано самыми великими)! А как динамичен "Рабочий спуск": безлюдный пейзаж, а ты, зритель, явственно слышишь, как стучат каблучки по дощатым ступенькам... А "схваченный" художником "Нарядный натюрморт"? И хитрости-то нет никакой - свеча в гранёном подсвечнике, расписной самовар, зимний вид за окном (как будто невзначай небольшой кусочек оконного проёма стал незамысловатым фоном картины), а настроение удивительное - торжественность и одновременно задушевность, непостижимая высота и отсутствие высокопарности, лёгкость и основательность, холод русской зимы и тепло домашнего уюта. А всего-то четыре действующих "лица" (кроме перечисленных - небрежно брошенная на подоконник вишнёвая скатерть)...

В какой-то момент мне показалось, что в "Нарядном натюрморте" отразился весь характер Льва Нецветаева: простой и возвышенный одновременно, начисто лишённый зависти и исполненный света. Думаю, повезло тем, кто знает его как педагога - руководителя изостудии, наставника молодых архитекторов, организатора детской архитектурно- дизайнерской студии "Капителька" при музее градостроительства и архитектуры. Мне довелось только слышать восторженные отзывы его учеников.

А для журнала "Мономах" Лев Николаевич - бессменный член редакционного совета, талантливый иллюстратор, автор интереснейших статей - в том числе и искусствоведческих (о Дягилеве и Пластове). Собственно, в редакции "Мономаха" и состоялся третий этап нашего - теперь уже личного знакомства.