Трудно поверить в то, что человек может проработать у станка 75 лет, и – продолжать трудиться на заводе в возрасте 96 лет! К счастью, это не сказка, а современная быль.

Михаилу Ивановичу Лимасову 96 лет, и в этом возрасте рабочий в строю! «Меня многие спрашивают: когда бросишь? А я говорю: вот попаду в книгу рекордов Гиннеса, тогда брошу», – смеется. Что касается книги рекордов Гиннеса, то уже установлено: в стране таких рекордов больше нет! Лимасов – старейший токарь России. На разных станках он работал в строительном и инструментальном цехах, работал «на микронах». Михаил Иванович – токарь-расточник самого высшего – восьмого разряда. С увлечением и каким-то молодым задором рассказывает он о станках и деталях, о «живом» металле. Про Михаила Ивановича написано много статей. Интересуются люди: в чем секрет такого долголетия и работоспособности? На мой взгляд, секрет прост: беззаветно любит человек свою работу.

А еще Лимасов любит шашки. С 1936 года и до сего дня он остается чемпионом завода по шашкам. «Никто меня еще не перебил!» - говорит он с гордостью. Михаил Иванович участвовал во всех городских  турнирах по этому виду спорта. Он бережно хранит небольшую коробочку с подаренными ему на заводе в 1936 году шашками.

 Предприятие не забывает своего уникального работника, ценит его мастерство. Вот и в военные годы не пустил завод Лимасова на фронт. Но не только на кровавом и безжалостном фронте люди совершали подвиги. Был еще тыл, где трудились на заводах и фабриках инвалиды, старики, женщины и дети, трудились у станков, изможденные и усталые. Но никто не останавливался: только вперед, только к победе.

«Стояли у станков по 14-16 часов, – вспоминает Лимасов. – Приходишь на завод, вешаешь бляшку. Значит, ты на месте. За опоздание снимается часть зарплаты. А если вообще не приходишь, то на фронт. Один вот был такой, молодой, пробегает, не выспится, а потом дремлет за станком. И сразу докладную на него. Отправили на войну. Месяца через три-четыре вернулся без ноги. Даже не воевал: до Москвы не доехал – попал под бомбежку. А вернулся, снова работать пошел: руки целы – иди на завод. Вот так. Никто сначала и не ожидал, что война затянется. Думали, что шапками закидаем немцев. Оказалось – нет».

С продуктами было тяжело. Давали хлебные карточки по нормам: 800 или 400 граммов. Выручала картошка. У Лимасовых был свой огород, который обрабатывали в свободное от работы время (на сон оставалось часов пять). Крупы и сахара не было. Все лакомства –  тыква да свекла. Даже хлеба хватало не всем.

Все рабочие с волнением следили за приходившими с фронта вестями. «У нас на заводе была железнодорожная карта России. Взяли резиночку, булавки и стали отмечать приближающуюся линию фронта: Литва– Минск (до Киева 100 километров)– Черное море... Все оттягивали и оттягивали резиночку. А после 1942 года в другую сторону ее передвигали: Болгария, Литва, Латвия, Эстония, – вспоминает Михаил Иванович. – Тяжело тогда было, только и слышали: повестка или похоронка. У кого несчастье, кто из госпиталя приехал – калека».

В 1942 году на завод привезли несколько вагонов фуфаек с фронта: грязные, в крови, одна без рукава, другая разорванная... Раздали рабочим по пять на каждого: нужно постирать (мыла и горячей воды не было). Потом портные латали на них дыры, отправляли на сборные пункты и – на фронт. Работали без отпусков и выходных. Был, правда, небольшой отдых раз в два месяца – пересменка. Болеть тоже некогда было. Тогда же, в 1942-м, Михаил Иванович обжег плечо и вроде простудился. Оказалось – туберкулез. Работать у станка было невмоготу: рука не поднималась, кашель. Пошел к врачу, но врач сказал: «Люди воюют, а ты болеть собрался. Иди работай». И Михаил Иванович работал. Лекарств не было. Спасла молодая картошка. А на легких остались рубцы.

И на рабочем месте проявляли люди инициативу, подходили к делу творчески. Появился на заводе молодой парнишка – Лев Николаевич Кошкин. Его хорошо знал Михаил Иванович: «В то время он был еще «зелененький», только из института приехал. Все бегал по цехам, интересовался: дотошный. Журналы заграничные получал, читал на английском. Конструктор был способный. Изобрел один станочек, а детали я делал. Вот мы и познакомились. Не знал он только тогда расчет на прочность: закрутил сильно гайку –  вал и согнулся, стучит. Кошкин ко мне: что делать? Я помог, подсказал. Он меня зауважал. Еще несколько раз я его подучивал: лучше цельные детали вытачивать, а не собирать по мелочам; какую пружину взять, чтобы не гнулась, выдерживала... Это для него открытием было». Наблюдал Лев Николаевич за работой станков: один станок – одна операция. Возникла идея: а если несколько станков объединить... Так появились первые роторные линии: ручная сборка заменяется автоматикой, изделия ставятся на поток. А потом Кошкин уехал в Москву. С Михаилом Ивановичем его судьба больше не свела.

В последний год войны рабочим дали землю на колхозных полях. Ездили туда на велосипедах, копали, сеяли просо. Там Михаил Иванович познакомился с жаворонками. Однажды на рассвете увидел: сначала низко, прямо по земле, потом , вместе с солнцем, поднимались со свистом, с песнями, все выше и выше, пока совсем их в небе видно не стало. Это жаворонки землю осваивали и кликали Победу. И она пришла.