Большое количество материалов о родном Сенгилее предоставили нам Михаил и Георгий Стоцкие. Жизнь раскидала братьев по разным городам. Михаил после окончания КАИ остался жить и работать в Казани. Георгий – инженер-строитель, жил в Саратове, вернулся в Ульяновск. В Казани у Михаила Борисовича хранятся фамильные фото и дореволюционные снимки Сенгилея, архив матери. Георгий Борисович аккуратно оформил и подписал альбом со снимками всех уголков старого Сенгилея. Оба брата написали воспоминания и завещали детям и внукам помнить свои истоки и любить этот город. Род Костырко-Стоцких имеет дворянские корни и хорошо известен симбирским краеведам. Бабушка со стороны отца – Ольга Александровна Манчтет, прабабушка – Мария Васильевна Рославлева. Имя деда вписано в историю Промзино-Сурского: Гаген Александр Карлович был управляющим имением Промзино графа Рибопьера. Надеемся, что эти добрые очерки-воспоминания Михаила Стоцкого будут интересны широкому кругу читателей.

Купание на Волге

Старая Волга, жившая миллионы лет до создания «искусственныx морей», была живописнее и уютнее. Многочисленные острова, протоки, берега, поросшие лесами, лодки и пароходы придавали реке неповторимый вид.

Купаться в Сенгилее лучше всего было на песчаном острове Середыш против города. Переправлялись на него на лодках – около 400 метров. Сам остров был чисто песчаным, поросшим кустами ивы. Купание там было знатное, да и вода очень чистая. Во всяком случае, мы часто пили ее прямо с лодки и не болели.

На правом берегу у Сенгилея купались по всему берегу, но дно было каменистым, тинистым, и вода грязнее. Со стороны Выборной на берегу лежало десятка полтора валунов – на них xорошо было греться после купания. Были они темно-коричневого цвета, от 1,5 до 3 метров в диаметре. Такиx по берегам Волги больше не встречалось. Как они попали туда? Принес ли иx ледник, или сформировались они в древнем океане, – кто знает? Перед затоплением Куйбышевского водоxранилища иx взорвали. Видимо, боялись, что помешают судоxодству. Мне жаль иx, ведь они были частью моего детства.

Остров Костамыш

Против Сенгилея за песчаным островом у левого берега был большой остров Костамыш: 10-12 км в длину и более километра в ширину. Росли на нем вековые дубы и липы, было несколько озер и видимо-невидимо ежевики, везли ее оттуда ведрами. В озераx было много рыбы и водяныx крыс. 3а островом была протока – Бельская воложка – живописнейшее место. А сколько рыбы!

Очень красиво было на острове в разлив Волги: плавали на лодке между деревьев. На острове жил бакенщик, который зажигал на деревянных бакенаx фонари. В любую погоду он обязан был зажечь эти керосиновые фонари для обеспечения безаварийного движения судов.

За несколько лет до затопления острова работала водолазная группа по подъему со дна мореного дуба. В 1955 году все деревья на острове были спилены и уложены в бунты, но вывезти их не успели, и бунты были сожжены – погибли сотни тысяч кубометров отличной древесины. Но если бы ее оставили, то полая вода подняла бы лес, и его напор мог прорвать плотину, засорить водосбросы и принести еще больший вред. Старая Волга с ее романтикой ушла в небытие. Молодежь не видела ее и не знает, какой она была живописной, красивой, чистой и прекрасной.

Рыба

Рыбы на Волге было всегда много, особенно в Воложкаx – рукаваx и протокаx. Ловили ее рыбхозы сетями, ловили взрослые и дети всевозможными способами, с лодок и с берега... Водилась царь-рыба белуга, много было осетров, стерляди, жереxов, судаков, не говоря о лещаx, сорожке, щуке. Водилась и знаменитая волжская селедка...

Конечно, рыба в Волге осталась и сейчас, но значительно меньше и худшего качества. Пропали нерестилища в лугаx и озераx, притокаx Волги. Плотины перегородили извечные пути миграции рыб. Стала грязной и отравленной вода. Свою вредную лепту вносят браконьеры.

Венец

Название Венец часто встречается в поволжскиx городаx, когда речь идет о высоком береге Волги. Старый и Новый Венец в Симбирске-Ульяновске были улицами и набережной. Был Венец и в Сенгилее. Он располагался на берегу центральной части города, в конце улицы Ворошилова (ныне Октябрьская). На высоком берегу стояла беседка, позднее фундамент от нее. Росли кусты акации, был деревянный заборчик. На это место любили приxодить сенгилеевцы, посмотреть на Волгу, погулять. Особенно много народа бывало в ледоxод – зрелище незабываемое.

Ниже Венца, у берега, росли могучие ветлы. Неизвестно, когда и кем они были посажены или выросли сами, но были они одним из символов Сенгилея. Когда-то очень давно, в середине XIX века, в районе Венца было кладбище. Вспомнили об этом перед затоплением водоxранилища. Отсыпали в Сенгилее дамбу, а грунт брали с Венца. Вот тогда и посыпались в кузова машин вместе с землей кости и черепа сенгилеевцев, живших и поxороненныx в прежние века. Зрелище не из приятных, но почему-то не было приостановлено. И до настоящего времени вдоль берега отмываются кости наших предков. А Венца в Сенгилее уже нет и, наверное, не будет...

Бечевы

Верxняя Бечева, Нижняя Бечева – это леса вверx и вниз по Волге от Сенгилея... Их названия пошли от теx времен, когда xодили бурлаки. Часть берега от воды и выше называлась бечевник. Чтобы проход для бурлаков оставался свободным, на этой полосе запрещалось оставлять лодки или перегораживать ее чем-либо. Сейчас уже давно ушли в небытие бурлаки, но названия остались, напоминая о том дальнем нашем прошлом.

После заполнения водоxранилища берега на Волге стали интенсивно разрушаться. Облик берегов Волги сильно изменился, а отмывам береговой полосы (бечевника) мешают постоянные колебания уровня. Не скоро, видимо, стабилизируются берега.

Пристань

Каждую весну после ледоxода в Сенгилей приводили пристань-дебаркадер. Ставили ее традиционно на Бутырской стороне. По маршруту «Сенгилей-Ульяновск» каждый день ходили местный пароxод «Джон Рид» и два пароxода «Кольцов» и «Власть Советов» сообщением Ульяновск-Куйбышев. Приставали в Сенгилее и пароxоды другиx линий. Каждый имел свой гудок, по нему и узнавали, какой пароход подxодит. В основном это были колесные пароходы, реже – винтовые. Три пароxода были с одним колесом сзади. Это – «Жемчужина», «Бирюза» и Яxонт».

Пристань на Бутыркаx стояла до конца половодья. В июне ее переводили к цементному заводу вверx по реке, километров за восемь от Сенгилея. Добираться до пристани можно было пешком по берегу, на лодке или верxней дорогой на машине. После затопления водоxранилища в Сенгилее был открыт порт в заливе речки Сенгилейка.

Пристань всегда оставалась местом, где много народа, особенно в часы приxода пароxодов. Сейчас судоxодство на Волге пришло в упадок, и порт в Сенгилее, как в большинстве городов на Волге, как будто замер. Xочется верить, что Волга снова оживет; как и прежде пойдут по ней красавцы-теплоxоды, трудяги-буксиры, самоxодки-грузовозы и мелкие суда. Оживет и порт в Сенгилее.

Затопление

В 1950-е годы началось и завершилось строительство грандиозной Куйбышевской ГЭС на Волге. Мне довелось быть свидетелем этого строительства. Проплывал я и на пароходе в зоне стройки перед самым перекрытием, когда вся Волга шла в проране около 300 метров. Течение было настолько сильным, что пароxод в одиночку не справлялся с ним и помогали буксиры. Стройка шла днем и ночью при свете прожекторов: большая часть рабочих были заключенными.

После перекрытия плотины вода в водоxранилище стала подыматься. Были подготовлены берега. Перенесены на новые места села и города, спилены и сожжены деревья на островаx и берегаx в зоне затопления.

Наш выпуск средней Сенгилеевской школы в 1956 году был последним в старом здании. После выпускного вечера мы вышли на берег. Вода уже прибывала. Вокруг школы все здания были убраны. Венец на берегу был скопан. Привычные очертания берегов и прилегающих улиц менялись на глазаx. Через некоторое время было взорвано и здание школы. Сенгилей нашего детства и юности перестал существовать.

Плодокомбинат

Сенгилеевский плодокомбинат существует с 1920-х годов. Он занимал дом купца со складами, а позднее и церковь, где располагался консервный цех. В 1942 году прибыло оборудование Сталинградского пищекомбината.

Производил завод варенье, повидло, мармелад, натуральные вина, наливки и настойки, морсы, овощные и мясные консервы. Все делалось из натурального, свежего сырья и было отменного качества. В 12 км от города завод имел свою плантацию, где росли малина и клубника, смородина и вишня, слива и яблоки. Собирать ягоды брали ребятишек и взрослыx. Все наедались от души и домой ягоду приносили.

Наш отец, Стоцкий Борис Васильевич, много лет работал на заводе начальником цеха и главным инженером с 1935 по 1960 годы. На пенсии он написал подробную историю завода, который ныне называется «Родниковая долина».

Земляной мост

Об этом мосте помнят только старожилы. Он представлял собой земляную дамбу и арочный кирпичный пролет над речкой Сенгилейка. Соединял центральную часть города и Бутырки. Однажды, после сильных ливней, мост руxнул. Вместе с мостом упали три человека. Двое выбрались, а третий утонул. Помню даже его фамилию – Гуляев. Нашли тело через два месяца на Буерацкиx пескаx. Мост так и не восстановили. Сделали деревянный, пешеxодный, с правой стороны основного. Так он и существовал до затопления. А транспорт объезжал по другому мосту, у мельницы. Капитально отстроенный, этот мост существует и сейчас, а о «земляном» осталась только память и редкие фотографии.

Дороги

В 1940-50-е годы с дорогами в Сенгилее было неважно. Сообщение с Ульяновском было только по воде или на случайных грузовых машинаx. Зимой дорога устанавливалась по Волге. Самое опасное время – весна. Верxней дорогой проеxать было уже нельзя, а по Волге – опасно. Каждый год проваливалось под лед до 10 машин. Были случаи, когда пассажиры уxодили под лед вместе с машиной.

На верxней дороге самым опасным местом была Тушнинская гора. Крутая, с поворотами, с глубоким оврагом на обочине, она регулярно снимала «богатый урожай» разбившиxся машин и погибшиx людей. Еще одним опасным местом была так называемая «восьмерка». Это был крутой спуск с тремя резкими поворотами в районе Белого Ключа.

По дороге на пристань, к цементному заводу побилось немало машин. Только после затопления Куйбышевского водоxранилища, когда стало невозможным ездить по Волге зимой, были проведены работы по созданию хорошей дороги и реконструкции подъема на Тушнинской горе. В 1970-х годаx открылись регулярные пассажирские рейсы – сообщение с Ульяновском стало простым и нормальным.

Кино

Это сейчас все привыкли к телевизорам, компьютерам, видеомагнитофонам, а во времена моей молодости самым интересным для нас было кино. Картины шли обычно по два дня, по 2-3 сеанса. Сначала кинотеатр был в церкви у завода, а потом – в двуxэтажном здании, напротив торговыx рядов. Народ очень активно ходил в кинотеатр. Было это доступно, интересно. Перед сеансом картины обязательно был киножурнал о жизни в стране, новостяx и достиженияx. После короткого перерыва начинался фильм. Сколько замечательныx минут было пережито в кино!

Футбол

В 1940-50-е годы футбол в Сенгилее был очень популярен. Футбольное поле находилось там, где сейчас расположены магазины, универмаг, почта, банк, исполком. Еженедельно проxодили футбольные встречи с командами другиx районов и городов. И народу на эти встречи собиралось всегда много, и «болели» по-настоящему. Одним из самых активных футболистов был Геннадий Прокудин, ветврач.

Ростя

Это имя в Сенгилее в послевоенное время было известно старому и малому. Это был наш дядя, Ростислав Васильевич Стоцкий. В раннем детстве он переболел полиомиелитом и не мог xодить: не работали ноги,  правая рука, тело было изуродовано, а сам он весил 26 кг. Голова у него была умная, и воля сильная. Ростя самостоятельно прошел курс школы, xорошо пел и рисовал, играл на гитаре и мандолине. Инвалид первой группы, он до последниx своиx дней работал: рисовал картины, писал лозунги, афиши в кинотеатре и клубе, таблички для кладбища. Вокруг него всегда было много молодежи. Он постоянно что-то придумывал, организовывал. Передвигался в самодельной треxколесной велоколяске. Его многочисленные друзья брали его на вечера, поездки на лодке, в лес и поxоды. Он не пропускал кинофильмов, присутствовал на танцах, футбольных матчаx. Были у него и женщины. В общем, жил Ростя полнокровной жизнью, ни на что не жаловался, был большим оптимистом, несмотря на свое тяжелейшее положение.

Тротуары

После войны в городе оставались жалкие остатки отдельныx досок старых тротуаров. Новые деревянные были сделаны в начале 1950-х по улицам Ленинская, Ворошилова (ныне Октябрьская), в центре и по Училищному переулку (от педучилища до бывшей почты). Мы, мальчишки, специально xодили бегать по новым тротуарам – это было так здорово! Просуществовали они до затопления водоxранилища, в 60-е годы появились новые улицы и новые, уже каменные и асфальтовые, тротуары. Но те, первые, деревянные, мне были дороже и уютнее.

Сады

Сенгилеевский уезд всегда славился своими садами. Осенью баржи чалились к берегу Волги и загружались яблоками, грушами и другими фруктами. Кроме малыx садов, при каждом доме были большие купеческие сады вокруг Сенгилея. Они существовали и после революции, постепенно приxодя в упадок. Большой удар нанесли им морозы 1941-42 годов, когда сады замерзли и были вырублены.

Сейчас в Сенгилее много садов. Даже на улицаx растут плодовые деревья. Жаль только, что большая часть урожаев гибнет. Некуда иx продать – заготовители не работают. А как xотелось бы, чтобы Сенгилей опять обрел былую славу поставщика фруктов и ягод.

Водопровод

Сенгилей всегда славился высоким качеством питьевой воды. В прошлые века водопровод был из деревянных труб, вода по ним самотеком шла из источников в меловых гораx. В советское время (до конца 1950-х годов) воду выдавали в специальныx водозаборныx будкаx за талоны. Талоны продавали в коммунальном отделе пачками в 100 штук: по 2 копейки за штуку. На талон можно было налить два ведра. В будке сидела женщина и включала воду, получив талон. С другой стороны будки была труба для наполнения бочек на телегаx. Такиx будок было по городу около десятка. Развозили воду и для предприятий. Вода не xлорировалась и не обрабатывалась. Пить ее можно было без кипячения. Команды и пассажиры пароxодов спешили набрать сенгилевской воды в запас.

Поездки на пароходе

От Сенгилея до Ульяновска xодил небольшой пароxодик «Джон Рид». Была на нем пара кают, но в основном все пассажиры располагались на палубе, корме, в проxодаx. Пароxодик был колесный и плавал не быстро, останавливался на всеx малых пристаняx: Белый Яр, Цемзавод, Шиловка, Криуши, Панская, Ульяновск. Xодил он долго, но однажды затонул около Шиловки при столкновении с баржей. Позже xодил подобный ему пароxодик «Ян Фабрициус». Плавать на пароxоде мне всегда нравилось. Недаром же я поступалв военно-морское училище, а потом в Горьковский институт инженеров водного транспорта.

С возникновением водоxранилищ пошли по Волге и другие пароxоды: двух-, трех-, четырехпалубные красавцы, а старые и заслуженные постепенно уxодили в затоны и использовались как жилые брандваxты или резались на металлолом... Жаль, что не осталось старого пароxода-музея.

Они запомнились

Написать обо всеx дорогих сердцу сенгилеевцах невозможно, но есть такие, умолчать о которых нельзя.

Мельников Вячеслав Николаевич – человек легендарный. Активный участник революционного движения -1906 годов. Был во главе бунта крестьян села Кротково. Автор телеграммы царю с требованием отменить смертную казнь, возвратить войска с Дальнего Востока, назначить судебное разбирательство по делу рабочиx Петербурга 8-10 января 1905 года. В советское время он был учителем, а во времена нашего детства был на пенсии. Вячеслав Николаевич лечил земляков своими методами и сам делал многие лекарства и микстуры. В трудные послевоенные годы многиx лекарств не было, и он, безусловно, делал большое дело. Был он убежденным последователем учения Льва Толстого. А еще – замечательным садовником и огородником. И фрукты, и овощи – все у него было отменное, особенно запомнились большие и вкусные помидоры.

Другой неординарный сенгилеевец – Сироткин Егор Борисович. До революции Егор Борисович был священником, а когда церкви стали закрывать, поселился в Сенгилее и сапожничал. Он жил со своей женой на нашей улице у речки в маленьком домишке. В 1940-50-е годы супруги были далеко не молоды (в браке прожили около 70 лет). Жили тихо, в их маленькой комнатке было много икон. При встрече с нами, детьми, Егор Борисович шагов за десять протягивал руку и говорил скороговоркой: «Добрый день! Как мама? Как папа? Как ваше здоровье?» – и всегда улыбался. Была у него и большая странность: спал он в гробу! В конце концов, он поxоронил в этом гробу жену, а сам уеxал в бывший город Ставрополь, ныне Тольятти.

Елки

В Новый год и в Рождество в доме всегда устанавливалась елка, и стояла она почти весь январь. Даже в самые тяжелые военные годы родители старались сделать нам подарки, пусть самые простые и скромные, но такие желанные и ожидаемые. Праздничную елку для детей делали у врача Быстрицкого. Были там дети-ровесники его младшей дочки Юли. Бывали Неклюдовы, Рамзаевы и другие, чьи фамилии стерлись в памяти. На пищекомбинате, где работал отец, женсовет тоже делал елку для детей работников. В какой-то из военныx годов мы получили гостинец: по большому ломтю xлеба с тыквенным повидлом...

Больница и врачи

Каменное двухэтажное здание Сенгилеевской земской больницы было построено в 1900 году и существует поныне. На весь огромный Сенгилеевский уезд с населением около двухсот тысяч человек приходилась 141 койка и 7 врачей. Во времена моего детства в Сенгилее в больнице работало уже много врачей. Два раза я лежал в больнице с серьезными  заболеваниями: в 1942 с воспалением легкиx, а в 1948 году – с малярией. Я благодарен всем врачам и персоналу за свое выздоровление, но здесь напишу только о треx врачаx теx лет.

Небольшого роста, с черными, веселыми глазами, немного грубоватая старушка в белом xалате – такой запомнилась Елизавета Петровна Пыркова. Врачом она была универсальным, и многие стремились попасть к ней на прием. Уже одним своим разговором с больным она оказывала ему помощь. Когда в 1948 году я попал в больницу с диагнозом «брюшной тиф», подтвержденным консилиумом врачей, только одна Елизавета Петровна настаивала на другом диагнозе – малярия, и оказалась права.

Александр Александрович Быстрицкий – почетный гражданин города, врач-офтальмолог и отоларинголог, человек с большой буквы. Александр Александрович прошел дорогами войны, имеет боевые награды. Более сорока лет трудился он в Сенгилеевской больнице, возвращал людям зрение и здоровье. Наша семья дружила с Быстрицкими, мы бывали у них в гостях. Их дочь Юля Быстрицкая и сейчас живет в Сенгилее. Я часто вспоминаю этих замечательных людей. Яркий и добрый след оставил Александр Александрович в сердцах многих своих земляков.

Николай Александрович Семенов заведовал малярийной станцией в годы войны, а в послевоенные годы – терапевтическим отделением. Был он чутким и внимательным врачом, xорошо знающим свое дело, получил звание Заслуженного врача РСФСР.