В годы гражданской войны советская власть уделяла большое внимание беспризорным больным детям. В Сенгилее, как и во многих городах нашей страны, работали детские дома. Александра Павловна Трошина, родственница одного из авторов нашего журнала В.В. Казюхина, работала в детском доме Сенгилея с 1918 года.

Обладая завидной памятью, тетя Шура часто рассказывала мне о своей работе в Сенгилеевском детском доме. Ее отец П.Ф. Трошин был учителем в с. Поповка Сенгилеевского уезда. В августе 1918 года его имущество сгорело во время набега белогвардейцев. О беде узнал И.Д. Прытков, секретарь Сенгилеевского уездного комитета РКП(б), и назначил Александру заведующей детским домом, будучи уверенным в том, что юная учительница справится с этим сложным делом.

Тетя Шура была боевой, находчивой. Благодаря ее усилиям в детском доме сложился сильный коллектив воспитателей, приступивший к обучению детей грамоте. Зорко следили за чистотой и порядком, создали детский хор. Тетя Шура сама разучивала с детьми песенки.

Незадолго до смерти она пожелала поделиться с читателями «Мономаха» воспоминаниями о тех далеких годах. Вот что я записал под ее диктовку: «Мне 95 лет. Я училась в женской гимназии В.В. Кашкадамовой, затем работала учительницей, а во время голода 1921-1922 годов, когда стало много беспризорных больных детей, органы народного образования направили меня заведовать детским домом-интернатом в Сенгилее. В нем жило 300 детей в возрасте от 6 до 16 лет. Дети учились, работали на огороде и в мастерских, скрашивали свою жизнь художественной самодеятельностью. Песни тех лет я хорошо помню. Вот некоторые из них».

***

Мы, белые снежиночки,

Спустилися сюда.

Легки мы, как пушиночки,

Холодные всегда.

Вот эта тучка белая –

Она была наш дом,

С нее мы и спустилися,

А здесь мы отдохнем.

Прилечь на землю хочется,

Но ветерок-злодей

Все дует-подувает –

«Уймись ты поскорей!»

Не хочет успокоиться,

Не хочет стихнуть он.

От ветра поднимается,

Повсюду шум и звон.

***

По саду, садочку

Тачку я катаю

И песком дорожку

Желтым посыпаю.

Как сверну с дорожки –

Наберу цветочков

Разных, разноцветных,

Понавью веночков

И снесу Машутке,

Маленькой сестренке –

Спит еще в светелке.

Я отдам веночки

Маленькой сестренке.

То-то засмеется,

Заблестят глазенки.

***

Прочь отсюда,

прочь отсюда,

Осень с холодом пришла.

Журавлям уж стало худо:

«Полетим искать тепла.

Ну, прощайте вы, лягушки,

Не забудем мы и вас,

Ваши песенки, квакушки,

Привлекали часто нас».

***

У меня на столе васильки.

Я их в поле собрал у реки,

Где, как море, колышется рожь,

Где по узкой меже не пройдешь.

А родные поля далеки,

Где цвели васильки у реки,

И как только взгляну я на них,

Так и вспомню о милых родных.

Значение Сенгилеевского детского дома вновь возросло в годы Великой Отечественной войны, когда из блокадного Ленинграда стали поступать сюда пострадавшие от голода дети. Состояние их было настолько тяжелым, что передвигаться самостоятельно они не могли: детей эвакуировали на носилках. Многие из них так и не нашли своих родителей и остались жить в Сенгилее, как, например, Ольга Александровна Матяшина. Бывшая воспитанница стала позже воспитательницей этого же детского дома. На всю жизнь запомнила она, как сильно хотелось кушать в период адаптации. Были случаи, когда кто-то не выдерживал и ел украдкой, а потом умирал. У детского дома было свое подсобное хозяйство, поле, которое возделывали сами воспитанники. Все они мечтали отомстить врагу за все то зло, свидетелями которого стали, поэтому, как только немного окрепли, стали убегать из детского дома. Направление побега было одно: железная дорога…