Немногим современным ульяновцам знакомо это название. А для меня, видевшей Попов остров своими глазами, это как песня, знакомая с детства и ласкающая душу.

Да, было такое прекрасное место на старой Волге. Сама река ниже железнодорожного моста отходила к левому берегу, в сторону Красного Яра, а значительную часть пространства, начиная от современного яхтклуба и далее, в сторону Новоульяновска, занимал этот огромный остров. Длиной он был километров восемь-десять, а в ширину – четыре-пять. Официально остров назывался Чувиченский, так как отделялся от берега узкой воложкой под названием Чувич, которая летом мелела и превращалась в цепочку ериков и озерков. На правом берегу этой воложки, предположительно в районе речного порта или чуть ниже располагались огороды, где жители выращивали овощи. Такой огородик был и у нашей семьи. Из детских воспоминаний в памяти осталось, как мы с родителями ходили на Чувич несколько раз за лето. Нам там было раздолье: вода в протоке – как парное молоко; можно купаться, не опасаясь утонуть и простудиться. По берегу – заросли камышей, рогоза, между ними светятся на солнце тёмно-зелёные стебли с нежно-розовыми, отдающими восковым отливом зонтиками цветов (научное название – «сусак зонтичный», но моя бабушка называла их как-то иначе, благозвучнее). В воде шныряло огромное количество разной живности – головастиков, тритонов, мелких рыбешек, в воздухе летали стрекозы, порхали разноцветные бабочки и мотыльки, стрекотали и перескакивали с места на место кузнечики. Мы, дети, пытались всё это поймать. Правда, летающие представители фауны благополучно от нас ускользали, зато удавалось заловить сачком несколько головастиков. Их мы гордо несли домой в ведёрках с водой, а потом переселяли в садовую бочку и некоторое время наблюдали за ними.

Сам Попов остров был очень хорошо виден сверху из города. На нём было семь озёр. Помню только пять названий: Круглое, Синее, Кривое, Светлое и Банное. Вода в последнем была, действительно, как в бане, очень тёплой. На это озеро мы иногда ходили.

Помню, как много в нём было рыбы, её можно было ловить без каких-либо специальных приспособлений – просто ведром или завязанной с одной стороны майкой.

Сам остров представлял собой огромную пойменную равнину, поросшую луговой травой, орешником, а возле воды – ивняком. Чего там только не было! Луговой лук, луговые опята, клубника, ежевика, а уж цветов – море. Мы иногда ходили через этот остров отдыхать на берег основной Волги.

Детские воспоминания, конечно, отличаются от взрослых. Помню, что трава была почти в рост с нами, дошколятами. Она щекотала тело, ласкала своими запахами, манила пестрыми красками луговых цветов, вкусом ягод, каких-то растений, которые взрослые разрешали нам есть. Мы бежали впереди, стараясь быстрее всё разглядеть и попробовать. Летний жаркий воздух чуть колебался от легкого ветерка и знойного испарения земли и зелени, тонко звенел сливающимися воедино голосами бесчисленной армии насекомых.

Родители брали с собой самовар и котелок для ухи. Воду черпали прямо из Волги, там же нехитрым способом налавливали рыбу. Запах костра, воды, песка, прибрежного ивняка – всё это смешивалось в нечто совершенно неповторимое и отдаваемое радостью и счастьем. Песок на берегу Волги в тех местах был тёмный и с гравием.

Мы искали интересные, красивые камушки. Но особенно занимательно было искать «чёртовы пальцы» – так называли длинные, по форме похожие больше на пули, окаменелости древних моллюсков – белемнитов (они и до настоящего времени нередко встречаются в районе Ундор). Таких «пальцев» на берегу Попова острова мы находили множество, как и створок перламутровых ракушек. Течение было ощутимо уже у берега, да и глубина значительна. Поэтому купаться мы там могли только с помощью взрослых.

Весной все наблюдали, как начинался на Волге ледоход. Сначала шёл гул, постепенно нарастая. Потом было видно, как ломается лёд, куски его налезали друг на друга, образуя глыбы и торосы. Всё это приходило во всё большее движение и с шумом устремлялось вниз по реке, уступая место открытой воде. Вода довольно быстро заливала всё пространство от одного берега до другого. С каждым днём льда становилось всё меньше, потом он исчезал совсем, а Волга через какое-то время сужалась и входила в свои привычные берега. Ещё большую радость доставляло время появления из-под воды островов и начало навигации. Кстати, каждый пароход тогда имел свой «голос» – гудок.

В тот 1957 год, когда образовали Куйбышевское водохранилище, Волга разлилась весной, как обычно. Только вот обратно в свои берега уже не вошла. Мы умом понимали, что это так и должно быть, а сердцем хотелось, чтобы вода упала и вновь запестрели бы острова и песчаные косы.

Где вы, Попов остров, Серёдыш?

Увы…

Наталья Аргуткина