Владимир Борисович Микушевич – русский поэт, философ, блистательный переводчик, автор переводов Кретьена де Труа, Джонатана Свифта, Новалиса, Фридриха Гёльдерлина, Артюра Рембо, Райнера Марии Рильке, Григория Нарекаци, Э.Т.А. Гофмана. Преподаёт в Институте журналистики и литературного творчества, а также ведёт две мастерские: поэтическую и художественного перевода. Каждую субботу в ИЖЛТ проходят публичные ассамблеи, в ходе которых профессор Микушевич читает лекции по философии языка, истории религий, литературы. Эти выступления пользуются огромной популярностью среди москвичей.

Сегодняшняя русская культура немыслима без имени Микушевича. Открыв почти любую антологию переводов зарубежной поэзии из числа вышедших за последнюю четверть века – вы обязательно повстречаете его имя, причём, скорее всего, не один раз.

Владимир Микушевич – автор книг стихов «Сонеты к Пречистой Деве», «Крестница зари», «Бусенец», сборника афористических эссе «Проблески», трактата «Власть и право», романа-мозаики «Будущий год», романа-предания «Воскресенье в Третьем Риме» и других.

«Поэзия – блюстительница языка, умирающего, когда слова перестают преодолеваться Словом», – похоже, некий ключ к постижению истинной природы языка таится в этом высказывании.

Владимир Микушевич считает, что «поэзия вообще высшая форма свободы, которую может себе позволить человек. Поэзия всё равно определяет жизнь, даже когда её не читают. Человек, исключающий поэзию из своей жизни, наносит ущерб самому себе».

На недавно состоявшейся в Ульяновске презентации книги Верочки Вербиной и Александра Четвёркина «Диалоги богов» прозвучало видео-обращение Владимира Микушевича к ульяновским литераторам. Он, в частности, сказал: «Волга вносит особую ноту в русскую поэзию. Вспомним хотя бы Велимира Хлебникова. Величайший мастер свободного стиха на русском языке, гений русского верлибра – это именно он.

Поэтому я передаю привет тем местам, которые его помнят, и тем поэтам, которые дышат одним воздухом с Хлебниковым».

Владимир Микушевич

* * *

заря – подснежник

* * *

от молодой травы

мёртвым щекотно

* * *

Я – зверь.

Цветёт зверобой

без промаха.

* * *

Осенний полдень.

Розы невыносимы.

* * *

Гегель воскликнул: «Дух!»

И прошептал: «Doch!»

Post – ea

1.

В неподвижном благоухании

черёмухи,

времени уже нет.

2.

Не безумие ли

пусть божественное:

сад опять цветёт

3.

Всё в порядке:

народ безмолствует

и соловьи молчат

* * *

Ветер с востока

пишет

Великую хартию вольностей

на пергаменте

наших губ

Инакопись

Р.И. Боброву

Осыпаются деревья

со временем

а время остаётся

и на каждом дереве

клетчатая накидка шута

всё та же

сколько бы лоскутов не оторвалось

всё та же охра хора

уже не живопись

а иконопись

инокопись,

и в конце концов инакопись

чёрный квадрат

нагота внезапна.

* * *

И у ангелов свои наркотики

ампулы новолуния

ландыши

раз в году

* * *

Никогда не знаешь

Где впервые

Встретишься глазами

С весной

Иногда весна

Самка циклопа

На устричных отмелях

Судоходного неба

Иногда ты сам

Тысячеглазый Аргус

А она

Беспризорная вакханка

В проходных дворах новолуния

А чаще всего

У весны

Топкие глаза

Непутёвой попутчицы

Заполночь

Когда в своё кромешное логово

Возвращаешься

Последним поездом

* * *

Я хочу тебя видеть

как тебя видит

подслеповатая папироса

между выцветших губ

твоего собеседника

я хочу тебя видеть

как тебя видит

чёрный кофе из чашки

бедуин

променявший

тело своё

на тебя

чтобы ничего у него не осталось

кроме бессонных глаз

я хочу тебя видеть

как царь Давид видел

чужую жену

опоясанную

лишь водою и небом

я хочу тебя видеть

а вижу

только эту строку –

прокрустово ложе

нашей близости

* * *

Иногда мироздание

одиночная камера

где вместо хлеба и воды

луна притягивает сама себя

где с каждым часом

длиннее жизнь

а вместо сердца

Бог стучит