Статья нашего земляка Вячеслава Михайловича Лимонова, который работает в настоящее время в Москве, посвящена ранней деятельности Владимира Андреевича Никонова, выступившего в 1925 году в качестве первого исследователя творчества С. Есенина. В научных кругах Никонов известен как основоположник отечественной ономастики. В сентябре 2008 года было учреждено Межрегиональное ономастическое общество имени В.А. Никонова. Родился учёный в Симбирске, жил и работал в Москве. По инициативе ульяновских краеведов погребён на родине.

Владимир Никонов (1904–1988) – критик и литературовед, стиховед и лингвист, этнограф и географ – вот грани его таланта, сфера его энергетических усилий. Про таких говорят: он прожил несколько жизней. В том числе и десять горьких лет в лагерях (1944–1954), вычеркнутых из творческого процесса.

Начав с «чистого листа», он за 30 лет заслужил имя учёного с большой буквы. Значимые страницы его биографии связаны с литературой, с поэзией и имеют непосредственное отношение к творчеству великого русского поэта Сергея Александровича Есенина.

В поисках материала для книги «Сергей Есенин и Среднее Поволжье» я просматривал книги, журналы и газеты родных мне симбирских и самарских мест и среди прочего наткнулся на литературный журнал «Стрежень», изданный в ноябре 1925 года в Ульяновске. В журнале встретились знакомые имена местных литераторов (А. Караваева, К. Горбунов, Н. Фирюбин, Н. Нилли), а также фамилии маститых авторов из столицы (В. Брюсов, В. Маяковский, А. Воронский, Н. Асеев). Два имени я выделил особо: это Сергей Есенин, который не нуждается в комментариях, и В. Никонов, который был главным стержнем «Стрежня» (простите за невольный каламбур), как выяснилось позже.

Статья В. Никонова «Поэт большого сердца» была посвящена творчеству Сергея Есенина. Имя автора несколько раз упоминалось в журнале: он и член редколлегии вместе с К. Горбуновым, он и составитель школьных программ по литературе, в которые, заметьте, включено «изучение литературных форм», он и автор изысканий по теоретической поэтике. (Добавлю, что он к тому же автор уникальных заметок и рецензий без подписи, и под псевдонимами).

Статья Никонова о Есенине выделялась не только мастерством, но и зрелостью автора (а ему в ту пору исполнился 21 год), и мне захотелось подробнее узнать о нём. Оказалось, что это тот самый В.А. Никонов – наш земляк, чьи книги «География фамилий» и «Краткий топонимический словарь» я частенько беру в руки со своих книжных полок. Во втором томе Ульяновской-Симбирской энциклопедии помещена большая статья о нём – «филологе, руководителе группы ономастики Института этнографии АН СССР, почётном члене Международного комитета ономастических наук при ЮНЕСКО». И вот строка, которая многое объяснит: «Создатель литературной группы «Стрежень» (1924–1928)». Весьма лаконично, но убедительно.

Итак, всё сходится: литобъединение «Стрежень» и журнал «Стрежень», который вышел в ноябре 1925 года, стал первым и единственным выпуском. Но зато каким! Здесь появилась статья о Сергее Есенине, автором которой был Владимир Андреевич Никонов.

Открываю полное собрание сочинений Сергея Есенина – издание академическое и уникальное по своей полноте и научной компетентности – и радуюсь: журнал «Стрежень» зафиксирован, а статья Никонова «Поэт большого сердца» цитируется шесть (!) раз в трёх томах ПСС. С другой стороны, я страшно огорчён: эта статья приписывается некоему Владимиру Григорьевичу Никонову. Можно было бы принять это за описку, опечатку, если бы… рядом не фигурировала фамилия Владимира Андреевича Никонова, но совсем по другому поводу: комментаторы, рассуждая о развитии Есениным традиции «говорящих фамилий» в русской драме, рекомендуют книгу известного советского специалиста в области топонимики В.А. Никонова «Имя и общество».

Мифического автора – Владимира Григорьевича Никонова – я искал по всем библиографическим справочникам и нигде не обнаружил. Окончательную точку в закреплении авторства статьи о С. Есенине за Владимиром Андреевичем Никоновым удалось поставить после знакомства с малотиражным, но самым полным на сегодня Библиографическим указателем «Владимир Андреевич Никонов», который вышел в Ульяновске в 1992 году. Его подготовили – ныне покойные Н.И. Никитина (библиограф и краевед) и профессор В.Ф. Барашков (ученик и соратник Никонова). В указателе представлена литература о жизни и деятельности В.А. Никонова, а также дан указатель его трудов с 1920 по 1988 годы.

Начав с 16 лет публиковать в симбирских газетах стихи, репортёрские заметки, небольшие очерки и статьи на литературные темы, позднее, в 1930-е годы, Никонов, живя в Москве, пишет, преимущественно, рецензии на новые книги для литературных журналов, а также статьи и короткие справки для Большой советской энциклопедии, литературной энциклопедии и других справочных изданий». Таких «энциклопедических» и «словарных» статей Никонов опубликовал свыше 300, в том числе и по стиховедению. Там же читаем: «Поэт большого сердца» [о С.А. Есенине] // «Стрежень». — Ульяновск, 1925. — № 1. С. 2, 10, 11. Но на этом мои библиографические поиски не закончились. Очень хотелось установить: попал журнал «Стрежень» в Москву в 1925-м или хотя бы в 1926 году. Известно, что после смерти С. Есенина, завершая издание его собрания сочинений, редактор Иван Евдокимов, предпринял выпуск дополнительного 4-го тома. Там, на странице 455, читаю: «Никонов В. Поэт большого сердца, «Стержень» (Ульяновск), № 1 (ноябрь)». В переиздании 1928 года та же самая ошибка: вместо «Стрежень» опять «Стержень». Какой-то рок над этой статьёй!

Но вернёмся к тому, как провинциальный журнал «Стрежень» попал в поле зрения издателей собрания сочинений С. Есенина в 1926 году. Выстраивается такая цепочка фактов. Первое: литературная группа «Стрежень» была создана В.А. Никоновым в 1924 году как отделение общесоюзного «Перевала» – содружества писателей революции, основанного в Москве при журнале «Красная новь» в конце 1923–начале 1924 года. Второе: В.А. Никонов был знаком с председателем «Перевала» Н.Н. Зарудиным (ему он посвятил одно из своих стихотворений). Возможно, что Никонов выезжал и в Москву. Третье. В Симбирске-Ульяновске некоторое время (1924–1925) жила и работала Анна Караваева. Она имела писательское имя и входила в состав московского «Перевала». После её отъезда в Москву связи с «Перевалом» могли идти и через неё. Четвёртое. В. Никонов был лично знаком с Вольфом Эрлихом – другом С. Есенина. Как и Владимир Никонов, Вольф Эрлих родился в Симбирске.

Вместе они учились в одной и той же гимназии, только в разных потоках. Их родители были близко знакомы. В 1919 году Эрлих уехал в Петроград, а Никонов остался в Симбирске и в 1920 году в возрасте 16 лет начал свою трудовую деятельность. Но Эрлих приезжал в родной город. Известен его приезд уже в Ульяновск летом 1925 года. Сюда, на Старо-Казанскую улицу, д. 7, было адресовано письмо С.А. Толстой-Есениной из Ростова-на-Дону от 26 июля 1925 года с шутливой стихотворной припиской самого Есенина:

Милый Вова,

Здорово.

У меня не плохая

«жись»,

Но если ты не женился,

То не женись.

Никонов встречался с Эрлихом. Они наверняка говорили о Есенине, ведь Никонов ещё в 1923 году делал первые доклады о Есенине, а Эрлих лично и довольно часто общался с Есениным. Он многое мог поведать своему земляку о великом русском поэте. Кстати сказать, В. Никонов в «Лирическом альманахе» опубликовал стихи Эрлиха.

Пятое. С. Есенин был хорошо знаком со многими «перевальцами», в частности, с идеологом этой группы критиком А.К. Воронским. В начале  1925 года в «Доме Герцена» (Москва) Есенин читал «перевальцам» свои новые стихи, в том числе поэму «Анна Снегина», посвящённую А. Воронскому. А в «Стрежне» Никонов в ноябре 1925 года опубликовал отзыв о книге А. Воронского, о чём мы ещё будем говорить ниже.

Таким образом, анализ и сопоставление, казалось бы, мелких и разрозненных фактов помогли восстановить содержательную страницу литературно-общественной жизни в провинциальном Ульяновске, в которой красной строкой проходит творчество С. Есенина.

О том, в каких условиях формировался В.А. Никонов как литературовед, ярко свидетельствует книжечка Инны Кротовой «Литературный Ульяновск 1917–1927», ульяновское отделение «Перевал», 1927. В предисловии к этой работе Владимир Андреевич излагает свою позицию как критик, ратующий за развитие литературы в провинции. И сегодня это звучит актуально: «Роль провинции в нашей литературе непрерывно возрастает из десятилетия в десятилетие.

Из 170 наиболее известных современных литераторов только 20 – уроженцы Москвы. И хотя ещё остаются старые литературные гнёзда (Подмосковье, весь центральный район), но и далёкая провинция, несмотря ни на что, пробивается в «большую» литературу и зажигает свои литературные маяки.

Старик Ульяновск и губерния, некогда родина Н.М. Карамзина (1766–1826), И.А. Гончарова (1812–1891), Н.М. Языкова (1803–1846), П.В. Анненкова (1812–1887), Дм.Дм. Минаева (1835–1889), Д.Н. Садовникова (1847–1883), Ап. Коринфского (р. 1868) – мог бы дать литературе не одного лишь А.В. Ширяевца (1887–1924). Чернозёмная губерния, армия кустарей, шумные пристани Волги (водника, грузчика), многотысячный текстиль – ещё ждут своих поэтов. Нашей литературе иногда ещё трудно пробиться сквозь глухую толщу косности, безкультурья, бюрократизма. Литературному молодняку больше мешают, чем помогают: губят захваливанием, губят руганью... Но больше всего губят молодняк невниманием...

Конечно, «Литературный Ульяновск 1917–1927» молодой литературной работницы – коммунистки Ин. Кротовой – не стремится к охвату всех этих вопросов. Она выполняет лишь первые задачи – привлечь внимание к местной современной литературе и положить начало её систематизации и изучению».

Из книги-обзора Инны Кротовой узнаём, как возникла литературная группа «Стрежень»:

«Начало организации «Стрежня» нужно отнести ко 2 мая 1924 года. Ряд молодых начинающих поэтов аккуратно собирался по субботам за чаем у В.А. Никонова... В эти субботы зачитывали свои произведения, критиковали их. Занимались коллективной практикой стихосложения. Читали вслух лучшие литературные новинки, которые приходили за неделю... «Стрежень» был ничем иным, как большой работоспособной студией, в которой получали коллективную обработку и закалку. Столько внимания вопросам техники, обладания литературным мастерством, не уделяла ни одна из литературных групп.

Стрежневцы организовывали по школам студии, подыскивая и выделяя способных. Этим летом успешно работала крупная общегородская студия, давшая «Стрежню» несколько новых членов. Ещё крупнее студия стиха в этом сезоне (до 20 чел.), впервые организована студия прозы.

Ещё большее значение имеют литературные вечера «Стрежня» в Рабпросе. Они (зимой в среднем раза два в месяц) собирали до 100 человек публики. В эту осень вечера участились, и группа вынуждена была ввести билеты – зал переполнен до отказа. Посещает их, главным образом, молодёжь, интересующаяся современной литературой».

К моменту создания «Стрежня» (кстати, название ассоциируется со стихами Дм. Садовникова «Из-за острова на стрежень») В.А. Никонов прошёл хорошую школу газетного репортёра, занялся педагогической деятельностью, издал два сборника стихов, но всё больше уделял внимание критике и литературоведению. В течение пяти лет (1923–1928) на заседаниях общественно-литературного кружка Дома работников просвещения В.А. Никонов регулярно выступал с докладами о поэзии.

Вот темы некоторых из них: «Творчество Блока в оценке современной критики», «Пролетарская литература», «О конструктивизме и конструктивистах», «Последние произведения Есенина» (выделено мной – В.Л.).

Специально для журнала «Стрежень» В.А. Никонов и написал статью «Поэт большого сердца». В далёкой провинции он внимательно следил не только за новыми произведениями поэтов (в т.ч. и Есенина), но и за критическими статьями. А краткая рецензия в журнале «Стрежень» на книгу А. Воронского «Об искусстве» (Воронский тесно был связан с Есениным) – ещё одно тому подтверждение.

О художественной зрелости свидетельствует замечание молодого рецензента: «Интересная и нужная книга одного из лучших наших критиков и организаторов литературы. Автор жестоко разбивает наивно увлёкшихся техницизмом в искусстве, кто решил, что всё от мастерства, лишь «руку набить». Предостерегая от таких излишних восторгов перед внешним умением писать, тов. Воронский напоминает о роли интуиции, подсознательно участвующей в «снятии покровов», в показании и обобщении жизненных явлений (суть художества)».

В эти годы Никонов писал и о других поэтах. В частности, в 1928 выходят две его книги: «Эдуард Багрицкий» и «Статьи о конструктивистах», в которых дважды упоминается имя Есенина. Но почему В.А. Никонов не издал книгу о С. Есенине? Ответ очень простой: 1926–1928 годы стали временем борьбы с «есенинщиной», когда вместе с водой выплеснули и ребёнка, и имя Есенина стало на многие годы символом упадничества, что было несправедливо. И критик это понимал.

В своей статье «Поэт большого сердца», цитируя строки «Не жалею, не зову, не плачу…», он пишет: «Это близко, это родственно нам. Есенин нужен и важен нам этой мудростью своей и своей глубиной. Кто ещё из поэтов так ощущал всю ценность жизни:

И на этой, на земле угрюмой

Счастлив тем, что я дышал и жил.

У него иные радости, наполняющие жизнь, чем у нас, но любовь к бытию, воля к жизни это наше, наше». Заканчивая статью, Никонов замечает, что «Есенин может стать нашим крупнейшим поэтом». И Есенин стал великим русским поэтом и остаётся им по сию пору.

Вячеслав Лимонов