Талантливый человек многогранен, его творческие поиски никогда не исчерпываются одним видом искусства. Вот и архитектор Владимир Сидоров изумил ульяновцев, представив на их суд нежные, сотканные как будто из воздуха акварели. Живя бок о бок с художником много лет, мы зачастую не умеем разглядеть даже одной грани его таланта. Но сколько прекрасных открытий можно сделать на юбилейной выставке!

Перехожу от одной картины к другой, вдыхаю тонкий аромат, едва уловимую прелесть северной природы - сдержанной, строгой, девственной. Мы привыкли восхищаться ярко-макияжной, кричащей красотой юга, а тут совсем иное: тихая, безмолвная, требующая внутренней сосредоточенности глубина характера Архангельского края. Чтобы его запечатлеть, надо получить в наследство такой же нрав, затем много лет лелеять красоту малой родины в своем сердце и только потом выплеснуть на картон, передать через сырую акварель мягкость красок, бесконечность переходов и оттенков, переливов света.

"Деревня Вершинино", "Погост деревни Вершинино", "Погост вечером", "Северная деревня" - в этих названиях и судьба, и боль, и вечная любовь. В деревне Вершинино Архангельской области прошло детство Владимира. Родители - сельская интеллигенция, уважаемые учителя. Александр Васильевич воевал, был репрессирован, и все же долгие годы был директором школы. Сейчас он там, на "Погосте деревни Вершинино". Не грустью, а великой тайной Творца веет от этой картины. Вера Петровна, слава Богу, жива. До сих пор обихаживает мерзлую землю на приусадебном участке, согревает дыханием каждый комочек, и он, оживая, одаривает хозяйку несеверными плодами.

А вот картина "Четыре брата". Чем она так завораживает? Прелестью детства - когда и солнце ярче, и купание слаще? Нет, что-то щемяще зовущее есть в этой акварели, особая глубина. Возвращаюсь к ней снова и снова. У Володи два брата: старший Виктор, военный полковник, и младший Анатолий, гражданский летчик. Был, оказывается, еще один, оставшийся в далеком детстве смотреть за вечный горизонт.

Владимир Сидоров вырос в окружении озер, просторных ленивых берегов, сторожевого леса. К деревянному строительству были причастны и стар и млад. Отцы - по житейской надобности, мальцы - играючи, но тоже мнили себя зодчими: по всем плотницким законам рубили лес, ставили маленькие домики, даже печи клали. А там, в тепле у огня, дымя самокруткой из сухого мха и слушая краем уха байки сверстников, можно мысленно рисовать картины природы и будущие дома, большие, настоящие.

После армии брат сагитировал приехать в Питер, где сам проходил воинскую службу, и демобилизованный сержант рискнул осуществить свою мечту - поступить в институт живописи, скульптуры и архитектуры. Природное чутье и талант рисовальщика позволили преодолеть огромный конкурс.

В 1983 году Владимир Сидоров приехал вместе с женой Лилей Ивановой, тоже архитектором по образованию, по распределению в Ульяновск, в Средневолжский филиал института "Спецпроектреставрация" и вскоре приступил к очень интересному проекту музея-усадьбы П.И. Чайковского в Воткинске, где родился и жил до восьмилетнего возраста великий композитор. Работа сопровождалась поиском архивных материалов в Ленинграде, Ижевске, Свердловске, Кирове. И сегодня Владимир Александрович вспоминает этот период с чувством восторга и удовлетворения.

Сейчас он доцент кафедры архитектуры УлГТУ, обучает студентов архитектурно-строительному проектированию, решению сложных комплексных задач. А его первым учителем была сама природа, открывшая законы гармонии, наделившая мальчишку чутьем в восприятии мира. Мало наблюдать за природой, нужно слышать ее голос, дыхание, чувствовать настроение. Володино словесное рисование выдает в нем романтика с тонкой организацией души...

Подул северный ветер - и понеслись, теснясь, кучевые облака по небу, согнул спину кустарник, зашумели испуганно травы. Вырвался на простор южный ветерок - солнце заиграло, повеселел, приободрился прибой. Потухло короткое лето, подоспела осень, мазнула яркими, почти ненатуральными красками и тоже скрылась, уступила место северной хозяйке-зиме. Наступило давящее безмолвие. Тишина такая, что звенит в ушах, рвется к небу вместе с прямыми-прямыми столбами дымов из изб, замерших в объятьях мороза. Но и безмолвие не бесконечно: придет время - треснет, рассыплется на мелкие колокольчики, разольется весенними неяркими, но живыми пастельными красками.

Вот откуда и "Теплый дождь", и "Старые березы", и "Свежий ветер". Но поражает светлая грусть, пронизывающая все работы Владимира Сидорова. Его "Деревня на закате" обласкана теплыми лучами заходящего солнца, умиротворенная, тихая, прекрасная. Ни покосившегося забора, ни развалившейся крыши, но присутствие увядания и заката сельской жизни - бесспорно. Как, какими средствами? - это уже вопрос мастерства.

У художника немало и средневолжских пейзажей, любимых нами и знакомых уютных ульяновских уголков, но даже в них ощущается присутствие далекой родины - некой пуповины, которая через сердце и кисть насыщает акварели жизнью.

Но с юбилейной высоты хорошо просматриваются все важные станции жизненного пути: что они значили для тебя, какую роль сыграли в выборе направления движения.

На мой вопрос "Что для тебя важнее: живопись или архитектура", Владимир отвечает осторожно: "Все важно, все близко. Дома - бесконечный поиск более совершенных форм с топором в руках, то есть нескончаемое строительство. В университете - обучение молодых, мирный труд. Выполнение архитектурных заказов - для обеспечения прожиточного минимума, акварель - для души. Возможно, архитектура и осталась бы приоритетной, но она тесно связана с производственным процессом, с социальными отношениями, которые предельно обострились в последнее время и активно влияют на то, что делаешь. Все это очень грустно. Душа требует свободы. Эту свободу я нахожу в живописи. Очень ценю акварель. Я только начинаю постигать ее возможности, а они бесконечны. Хотелось бы уйти от натурализма, ввести как можно больше кодов, символики, расширить обобщение и восприятие".

По гороскопу он близнец. Смеется над собой: "Во мне всего намешано". И вдруг неожиданно признается: "Моя стихия - воздух, поэтому всю жизнь ловлю себя на подсознательном желании оторваться от земли. В снах иногда возникает реальное ощущение преодоления гравитации: напрягаю все силы и - лечу. Такой восторг! Где-то глубоко в душе сидит и греет мысль, что когда-нибудь займусь малым самолетостроением".

Ну, что ж, Владимир Александрович! Не изменяйте своей стихии, каждый день, каждый час преодолевайте гравитацию, любуйтесь мгновением, движением воздуха, игрой света и красок и все это - дарите нам в своих работах!

Ольга Шейпак