Недавно, в связи со смертью (в возрасте 107 лет) знаменитого карикатуриста Бориса Ефимова, снова заговорили о его родном брате, Михаиле Ефимовиче Кольцове, жизнь которого оборвалась, напротив, очень рано: в 1938 году он был арестован и расстрелян в 1942 году. Блестящий писатель, публицист, выдающийся мастер фельетона, он оставил яркий след в литературе. Его произведения всегда узнаваемы: язык образный, неповторимый стиль, бурлящий юмор. Предлагаем читателям познакомиться с «историей про честных бандитов из Чердаклинской тюрьмы». Очерк написан Михаилом Кольцовым в 1926 году на основе реальных событий.

История о трёх бандитах проста как лист бумаги, свежа как глоток воды, красива как легенда, правдива как плач ребенка. Она может быть разучена как стихи, положена на музыку или выбита золотом по чёрному мрамору.

Говорят, будто в Исландии или где-то ещё на Гавайских островах тюрьмы пустуют, потому что всё население состоит поголовно только из омерзительно честных людей.

Говорят, будто в Вест-Индии или где-то рядом, на Новой Зеландии, преступность пала вконец, и дети старика городового воруют только для того, чтобы их бедный папаша мог арестами своего собственного потомства оправдывать чёрствый кусок трудового банана.

Говорят! Мало ли что названивают буржуазные книги о якобы прелестях и достоинствах капиталистического мира. Послушайте, что происходит не в книжках, а наяву... Любуйтесь, как смирились в Мелекесском уезде, в Чердаклинской волости, люди и звери!..

Был и поныне здравствует начальник уголовного розыска. Встал он единожды с постели, попил чайку и пошёл на службу. С уголовными бороться. Сел, начал бумаги читать и видит: в Чердаклинской волости обнаружены и пойманы три кровожадных бандита. Задумался начальник. А, подумав, сказал:

– Напишите в Чердаклы, что хочу я этих бандитов увидеть. Чтобы живыми или мёртвыми! Пусть он, бандит, мне в глаза посмотрит. Желаю его бандитскую душу до дна понять...

В селе Чердаклы, само собой, есть волмилиция. И вообще насчёт власти на местах всё в порядке. Начальник волостной милиции пошёл в ВИК и требует соответственно сути дела:

– Прошу мне отпустить наличную сумму, четыре раза на билет по девяносто одной копейке, итого – три рубля шестьдесят четыре копейки, потому что у меня есть необходимость отправить путём железнодорожного транспорта трёх уголовных бандитов в уезд и – плюс к тому – одного милиционера для охраны от побега и защиты безоружного населения.

Но председатель ВИКа тоже не дурак: своё дело знает и стоит на страже народных финансов: «Вы, дорогой товарищ, обязаны знать, что подобный расход местным бюджетом не предусмотрен, и я его могу провести исключительно путём донесения в Совет труда и обороны по согласованию оного с Госпланом. Во избежание таковой волокиты советую вам: гони, дружок, своих бандитов пешаком через сельских исполнителей, от села до села».

Так и решили. Сельский исполнитель повёл бандитов из села Чердаклы до села Уреньбаш. Там оставил арестованных, а препроводительную бумажку... принёс назад.

В уреньбашской темнице три кровожадных бандита томились сутки. За это время новый сельский исполнитель отмахал в Чердаклы и назад. Приволок бумажку и повёл преступников дальше, в село Озерки.

Привел в Озерки, сдал, а пакет снова унёс назад в Уреньбаш. Тут повторилась история посылки за пакетом... Затем бандитов переотправили в село Мулловку. После чего пакет опять вернулся в Озерки, и за ним опять пришлось посылать. Честное слово! Так именно и было.

Мулловские власти, получив из Озерков препроводительный пакет, глубоко вздохнули и раздобыли от кровожадных бандитов официальную подписку: «Пред. Мулловского сельсовета, от бандитов Горева, Нитина и Сомова. Даём настоящую подписку в том, что мы представлены в Мулловский сельсовет безо всяких оснований и должны быть на то препровождены, к чему и подписуемся. Горев, Нитин, Сомов».

После этого слушайте! Мулловский сельсовет, глубоко проникнутый верой в лучшие чувства человека, отпустил кровавых бандитов на все четыре стороны. И бандиты не обманули доверия сельсовета. Они взяли в Мулловке новую препроводительную бумажку и отправились – слушайте, слушайте! – и дальше, в уезд, на предмет самоопределения в тюрьму.

В Мелекесе усталые, изнемогающие, кровожадные бандиты, спотыкаясь, добрели до дома заключённых.

«При заходе солнца наша тюрьма прекрасна», – писал Андреев в «Моих записках». Я не видел мелекесской тюрьмы. Но убеждён, что в тот вечер и это скромное уездное узилище было прекрасно в глазах трёх усталых сельских бандитов, честно приползших за много вёрст исполнить свой последний бандитский долг.

Тюремщики были холодны. Они были также тверды. Должен быть холоден и обязан быть твёрд всякий тюремщик в любой стране. Сговорчивый тюремщик – что чайник изо льда. Оба рискуют упустить своё содержимое, если потеплеют и смягчатся...

– Мы не можем вас принять! На вашей бумажке нет печати. Идите назад.

– О господи! – взвыли бандиты (по роду своей деятельности они были религиозны). – Куда же мы пойдём?!

– Не наше дело. Принесите печать, тогда впустим.

Но бандиты были тверды, как рыцари в легендах времени мрачного феодализма. Они поставили вопрос принципиально:

– Бандиты мы или не бандиты? Если бандиты, то наше место в тюрьме. Если советский аппарат в этом городе работает, мы добьёмся справедливости. Даёшь тюрьму!

Ещё два коротких путешествия предприняли честные бандиты, стремясь обеспечить торжество советской революционной законности. Они отправились в милицию, где тоже были отвергнуты.

И, наконец, – добродетель торжествует! – добрались до начальника уездного уголовного розыска.

Встреча носила совершенно потрясающий характер. Усталые странники плакали счастливыми слезами на груди у бравого мелекесского начугрозыска. Обласкав и приободрив, гостеприимный хозяин отправил всех троих в обетованную тюрьму.

С разрешения мелекесской прокуратуры я вывел на прогулку троих удивительных бандитов, чтобы утереть нос Новой Зеландии. Виват! Гип, гип, ура!..

– Видите ли, – пробубнит читатель, – бандиты-то они, конечно, хорошие. Золото, а не бандиты. Но можно ли сказать то же и о властях? Если у нас так повсюду будут относиться к бандитам – радости будет мало.

Оно, пожалуй, так. Но об этом – особо как-нибудь в другом месте. Давайте не портить трогательную самарскую быль!