Интересно, что Любищевым были написаны тысячи писем, в ульяновский период жизни за год – примерно по 200 писем (замечу, что любищевские письма весьма редко были объёмом в одну страницу; чаще всего, напечатанные на машинке, они представляли собою настоящие исследования какого-либо вопроса, захватывая десятки страниц машинописи, например, юристу Словенко – 82 страницы!). И Любищев был потому всегда в эпистолярном цейтноте: в 1958-м пишет Велле, что задолжал 33 письма, и всё из-за Лысенко, в 1962 году вдове зоолога Давыдовой (во Францию) – 60 писем, в 1965 году Воскресенскому – 48 писем, требующих незамедлительного ответа.

Из письма генетику и историку науки Голубовскому: никакой удивительной работоспособности у него нет, всю жизнь он тщательно конспектировал прочитанное, а сейчас некоторые окончательные тексты пишет сразу набело.

Энтомологу Палию: по поводу своих непечатных работ не стоит огорчаться. Пифагор и Сократ не оставили ни одной написанной строчки, но оба оставили эпоху в науке и философии. Напоминает пословицу: кто положил руку на плуг и оглядывается назад, тот не пахарь.

Филологу Мандельштам: с Беклемишевым он сходится в оценке английских авторов XIX века, но полностью расходится в отношении французских, но оба ценят древнегреческих трагиков. Пишет, что очень слабо у него выражена поэтическая потребность (почти в это же время пишет инженеру Голубу, что перевёл на английский язык стихотворение Брюсова «Грядущим гуннам».

Физиологу Холодному: будучи нигилистом, Любищев обидел Гурвича непочтительностью к Канту, Беклемишева – к Данте, Кузина – к Шекспиру, Гёте, а Холодного – к Дарвину.

Физиологу Холодному: верующие считали Любищева атеистом, атеисты – мракобесом, философы естествоиспытателем, естествоиспытатели – математиком или философом...

Эволюционисту и экологу Яблокову: на своё 80-летие Любищев получил 56 телеграмм и 47 письменных адресов. От Московского общества испытателей природы: «От правоверных адептов святой синтетической теории её блистательному противнику» 19 подписей. Почтальонша, обслуживающая дом Любищева, передавая ему поздравления, сказала: «Какой фундамент Вы создали!»

Генетику Голубовскому: от Всесоюзного института защиты растений к нему приезжал представитель с адресом (117 подписей). Директор этого ВИЗРа в 1937 году обвинил Любищева во вредительстве и ходатайствовал о лишении его докторской степени. Любищева от тюрьмы спасло только то, что сам директор ВИЗРа был обвинён и смещён с работы.

Энтомологу Воробьёву: не было только поздравления от пединститута, о чём Любищев нисколько не сожалеет.

Эмбриологу Белоусову: сейчас я могу сказать, что учреждение – это я! Ко мне приезжают (для консультаций – А.М.) командировочные люди (из Ленинграда, Киева, Борка…) и регистрируются в пединституте, хотя я там уже 7 лет не работаю!

Филологу Велле: о съезде писателей РСФСР в 1965 году: сплошное подхалимство! Энтомологу Караваевой: если бы Лысенко не был так невежественен и вздорен, то можно было подумать, что им руководила какая-то вражеская сила. Любищев недооценил наглость Лысенко и трусость огромного большинства наших учёных. За свержение лысенковской чуши придётся начать борьбу с дарвинистами, т.к. сочинения Дарвина были важным этапом в развитии биологии, но сейчас основатель устарел.

Зоологу Передельскому: Передельский советует Любищеву работать с Лысенко. Любищев отвергает возможность, приводя исторический прецедент о взаимоотношениях тирана Дионисия (из Сиракуз) и Платона, «который тоже не в сапог сморкался»; известно, чем кончилось дело, когда Платон приехал к Дионисию с намерением внедрить в производство свои государственные проекты.

Историку науки Райкову: единоличная власть портит всех без исключения, об этом достаточно хорошо было сказано ещё Платоном.

Эмбриологу Завадовскому: поведение человека нельзя непосредственно вывести из поведения животных. Неприемлема ни машинизация животных, ни особачивание человека.

Историку науки и генетику Голубовскому: эстетика – не побочный элемент культуры, но более трудная загадка, чем жизнь или материя.

Зоологу Терентьеву: Фрейд прав лишь частично, считая, что подсознание связано с дочеловеческим уровнем. По Любищеву сознание связано и со сверхчеловеческим уровнем.

Энтомологу Воскресенскому: на сравнение Любищева с Мао Цзедуном (по поводу того, что Любищев в 1966 году купался 53 раза, побив тем самым свой рекорд) Любищев ответил: «Если хунвейбины окажутся в Ульяновске, то у него будет прекрасное средство защиты».

Энтомологу Циопкало: комментирует евангелие на французском языке: заповедь «блаженные нищие духом, яко тех есть царствие небесное». Во французском оригинале – бедные. Но выражение «блаженные бедные духом» бессмысленно, ибо бедный человек – обладает небольшим количеством ценностей, а нищий – просящий об их увеличении. Пример бедного человека – Диоген, нищий Плюшкин. Но пример нищего духом – Сократ!

Инженеру Голубу в Дубровлаг: Голуба из-за прегрешения посадили в тюрьму и лишили научной степени. Любищев пишет письмо в ВАК, указывая (1970 г.), что такого не было даже во времена Сталина.

Энтомологу Воробьёву: касаясь различия Востока и Запада Любищев пишет, что инквизиция не получила такого развития (как в Испании) просто потому, что у нас не было такого количества учёных, которое появилось в Средние века в Западной Европе. Но у нас была более ужасная вещь, чем инквизиция – опричнина (при Иване IV и Сталине).

Энтомологу Воробьёву: узнав, что Воробьёв отсидел 16 лет в лагере, Любищев написал, что этот факт его глубоко тронул, т.к. Воробьёв сохранил бодрость и смелость духа. Любищев пишет, что такие лица ему известны, но очень редки.

Энтомологу Гилярову: по справочнику 1957 года Любищев являлся единственным членом международного биометрического общества от СССР.

Зоологу Алпатову: возражает Алпатову в том, что не надо больше критики – авгиевы конюшни не вычищены, отсталость нашей культуры в том, что она невежественна (1956 г.)

Юристу Словенко (на англ. языке в США): пока цивилизованное общество не повысит уровень своего неприятия человекоубийства в любой форме, включая войны, кровавые революции, смертную казнь, аборты и пр., всегда будет риск попасть в ситуацию Римской империи: человечество погибнет от внутренней коррупции.

Энтомологу Рошонок: ленинизм спор решил в пользу диамата и при Сталине это привело к полному застою во всех областях знания.

Зоологу Передельскому: в средние века было несравненно больше свободы мнений, чем в настоящее время.

Так каким же был Любищев? Выхватим из писем самые яркие характеристики: энтомолога Шкакельберга – инциндентноспособный человек; генетика Светлова – ересиарх (даже не еретик – ересиарх!); зоолога Давыдова – блестящий фонтан идей; энтомолога Турдакова – бузотёр в высших сферах; неизвестного автора – прирождённый адвокат дьявола.

Но Любищеву по душе было определение, данное техничкой Елизаветой Сердитых, данное ею ещё в Перми в 1924 году: весёлый и плешастый! (т.е. лысый). Весёлый и плешастый!

 Анатолий Марасов,

председатель оргкомитета Любищевских чтений

P.S. Дорогие друзья! Пользуясь случаем, приглашаю Вас на ежегодную научную конференцию памяти энциклопедиста А.А. Любищева (Любищевские чтения) 6-8 апреля 2009 года в 105 аудиторию УГПУ в 14-00. Приходите, и Вы увидите научных работников со всей России, работников разных специальностей, которые будут говорить о Любищеве, потому что если Вы спросите меня, кто же такой Любищев, я отвечу – университет.