Дмитрий Кузин, в недавнем прошлом димитровградский журналист, а в настоящее время менеджер саратовской компании, увлекается переводами материалов, связанных с военной историей. Несколько лет назад Дмитрий во время своей учёбы в университете Дуйсбурга-Эссена познакомился с участником второй мировой Гербертом Бамбергом. Оказалось, бывший солдат Вермахта, в конце войны попавший в плен, какое-то время пребывал в Ульяновске, в лагере для военнопленных. Будущему журналисту и переводчику оказался интересен этот неожиданный «земляк» из побеждённой фашистской армии. В результате их общения появился материал для нашего журнала.

Герберт Бамберг родился в 1922 году в обычной семье торговцев в городке Падерборн, воспитывающей кроме него ещё четырёх дочерей. Закончив коммерческое училище, молодой человек устроился на работу в городское управление Дюссельдорфа. Оттуда, в 1939 году, его и призвали на военную службу. С 1941 года он воевал на территории СССР, в 1944 году попал в плен. Свои воспоминания Бамберг изложил в книжке тиражом 500 экземпляров с говорящим названием «Это был ад».

Направление – на Москву!

Война для Герберта Бамберга началась летом 1941 года в Восточной Пруссии, с территории которой пошло в наступление на Москву его отделение ПВО в составе 13-й танковой дивизии. Сам Герберт числился наводчиком 20-миллиметровой скорострельной зенитной установки. Такие орудия устанавливали вблизи штабов, складов, переправ и наземных коммуникаций для защиты от вражеской авиации.

Чувствуя себя маленьким винтиком в военной машине Вермахта, он постарался запомнить и сохранить всё, что сам пережил. Герберт видел множество пленных, попавших в «смоленский мешок». Затем была битва за Москву. Самих сражений он толком и не видел в силу специфики своей военной профессии.

Хорошо запомнил он морозы 41-го года, когда утром невозможно было завести никакую технику, а потери от обморожения превышали количество раненых и убитых в боях. Лишь однажды Герберт оказался в эпицентре событий – в декабре 41-го ему пришлось лично участвовать в отражении яростных советских контр-атак в окружённом Ржеве.

Затем к ним прорвались немецкие танки, с которыми ему удалось покинуть город.

Попытка захватить Кавказ

В апреле 1942-го года Герберт был отозван в Германию, где провёл отпуск и прошёл переобучение. В июле вернулся на фронт.

Его часть тем временем стояла под Ростовом-на-Дону. Оттуда началось стремительное наступление группы армий «Юг» на Сталинград и Кавказ. Его отделение дошло до осетинского города Моздок, и там было остановлено яростным сопротивлением советских войск. Горы Казбека так и остались для немцев неприступными.

Бамберг не был ни нацистом, ни сторонником войны. Он был простым немцем, попавшим под влияние мощного аппарата пропаганды. Радио каждый день сообщало о стремительном продвижении войск фашистской Германии по территории СССР, расхваливая мужество немецкого солдата, что вызывало предвкушение скорой победы. Для Герберта эйфория закончилась в конце лета 1942 года, когда их колонну на марше обстреляла советская артиллерия. Один из снарядов угодил прямо в следующую за ними автоцистерну с горючим. Взрыв раскидал технику и людей, пламенные шипящие брызги бензина разлились повсюду. Когда Бамберг увидел полуобгоревший труп товарища, соседа по землянке, у него напрочь пропало всякое желание воевать. С этого момента он стал просто механически выполнять приказы, ведь за их неисполнение грозила виселица или расстрел.

После Сталинграда ефрейтора Бамберга перевели в Крым. Герберт не пытался противиться судьбе. Он жил по принципу «От работы не отказывайся, на работу не напрашивайся».

Бамберг не вышел из строя и остался с товарищами, когда офицер искал добровольцев для перевода в штурмовую артиллерию, а также и тогда, когда штаб искал солдата, владеющего навыками работы на печатной машинке.

Бегство

В сентябре 1943 года Герберт провёл свой последний отпуск в Германии. Затем вернулся «поучаствовать в отступлении немецких войск». Сначала бои при оставлении Киева, затем отступление через всю Западную Украину, весной 44-го его отделение уже под Кишинёвом. В августе советские войска начали Яссо-Кишинёвскую операцию, в ходе которой немецкий фронт был прорван на многих участках. Немцы разрозненными группами бросились бежать. Расчёт Бамберга, взорвав своё орудие перед отходом за Дунай, устремился на Запад – они решили уйти в нейтральную Турцию. Днём прятались, ночью шли: сначала по Румынии, затем через Болгарию. Болгарские союзники сначала хорошо относились к немецким солдатам. Но когда весть о поражении группировки «Юг» докатилась до них, болгары с оружием начали охоту на беглецов. Нескольких товарищей группа Герберта потеряла в ночной перестрелке под городом Шумен, а его самого и остальных солдат болгары взяли в плен и сдали подошедшим советским частям...

Плен

Плен начался с Одессы. Оттуда теплушки повезли немецких военнопленных на Восток. «Мы вновь возвращались туда, откуда нам почти удалось убежать», – иронизирует в своей книге воспоминаний господин Бамберг. Через месяц голодные и изнурённые жаждой солдаты Вермахта прибыли в окрестности Ульяновска.

Здесь, в переоборудованном здании фабрики, которую позже в своих мемуарах Герберт назовёт «фабрикой смерти», немецким солдатам и офицерам суждено было пережить жуткие месяцы плена.

Удивляло его то, что по приезде их многократно пытались, но никак не могли сосчитать: «Нас считали при входе через ворота, потом несколько раз на плацу перед зданием. Я уж думал, что у русских, наверное, другая арифметика...». Затем всё-таки сосчитали и переодели в списанное обмундирование красноармейцев (гимнастёрки, галифе и будёновки).

Кормили всего раз в день: жидкий суп из капусты, половник пшённой каши и кусок хлеба. Таков был неизменный рацион военнопленных. Сразу же всех начали водить на земляные работы в степь.

Из всей массы пленных выделили группу немцев, которые владели необходимыми для русских специальностями: электрик, автомеханик, кровельщик, строитель. Им давали особые пайки и поселили отдельно от всех, в самом городе вблизи места работы. Герберт же был бухгалтером и потому оказался в общей группе военнопленных без каких-либо привилегий.

Он с товарищами таскал на носилках землю по десять часов в день. Плохого обращения со стороны конвоиров не было, но недостаточное питание, тяжёлая физическая работа и быстро надвигающиеся холода стали причиной дистрофии и резко подскочившей смертности среди пленных.

Чтобы не замёрзнуть, они пытались работать быстрее, но тогда сильнее давал знать о себе голод. По утрам на нарах находили по 10-20 умерших.

Лагерь военнопленных был построен по принципу лагеря ГУЛАГа – в нём тоже были престижные должности переводчиков, санитаров, поваров, врачей. Те также получали доппайки и жили отдельно от остальных узников лагеря, голодных, замерзающих, с обросшими до неузнаваемости и осунувшимися лицами.

Смертность не уменьшилась даже с прекращением работ. Всему виной были холод, низкие рационы и довлевшее над всеми чувство безысходности.

Однажды в декабре 1944-го Герберт попал в лазарет с сильным жаром. Лазаретом заведовал врач-татарин, в подчинении которого работали три немецких врача. Они недолго спорили, оставить его в бараке с пачкой таблеток или положить в переполненный лазарет.

Герберт ясно понимал, что возврат в общий барак означал смерть. Никогда со времён войны он так ясно не чувствовал близкое присутствие смерти. Немецкие врачи добились его перевода в лазарет, и три недели он провёл в хорошо отапливаемом бараке с относительно хорошим питанием. Сейчас Герберт Бамберг считает, что только эта передышка да молодость помогли ему выжить в борьбе со смертью, каждый день уносившей его товарищей.

Умерших складировали в яме-погребе, похожем на шахту с закрывающимися створками дверей. Когда она заполнялась, покойных увозили на телеге и хоронили в братских могилах в степи. К концу зимы Герберт заметил, что ряды людей на нарах заметно поредели. Чтобы сохранить тепло, многие пленные спали в одежде и подолгу не мылись. В итоге ко всем напастям добавились вши, с которыми нечем было бороться. Облегчение принесло весеннее солнце и тепло. Смертность постепенно пошла на убыль.

«Мне было особенно жаль тех, кто умер весной, – вспоминает ветеран войск Вермахта. – Пережить суровую зиму и чуть-чуть не дотянуть до тепла спасительной весны!»

9-го мая в расположенных в городе заводах взвыли сирены: так Герберт узнал о конце войны. К ним в лагерь пришла новая партия военнопленных из окружённой в Прибалтике Курляндской группировки. Суп стал сытнее. Немцам даже разрешили приходить за добавкой. Это стало настоящим праздником. Наведалась к ним и советская военная комиссия, провели медосмотр, где всем был поставлен диагноз «дистрофия».

К августу 1945 года из 2400 военнопленных старого состава в лагере в живых осталось не более 400 человек. Выжил только каждый шестой. Тогда же было принято решение о досрочной отправке их в Германию. Герберт Бамберг оказался в числе первых немцев, репатриированных на Родину.

Жизнь после войны

В Германии он разыскал своего товарища по оружию Герда Кемпера. Тот увёз его к своим родственникам в деревню недалеко от Голландии. На радостях друзья зарезали корову. Откормившись на добротной деревенской пище, два друга постепенно стали «превращаться в людей».

В том же году Герберт вернулся на работу в городское управление столицы земли Северный Рейн-Вестфалия, откуда его призвали на фронт. В 1975 году он женился, но детей у них с супругой Марианной не родилось. Лишь почти полвека спустя, в 1993 году, Герберт ещё раз побывал в Ульяновске с правительственной делегацией г. Крефельд, которая подписывала с российскими властями соглашение о партнёрстве двух городов. Он совершил по Волге незабываемый круиз на теплоходе «Максим Горький». Тогда же Бамберг попытался отыскать место своего заключения, но безуспешно.