Александр Колесов

В тот день

Я помню день. Он был зелёно-синий.

Мы шли из школы, помнится, гурьбой,

когда над нами и над всей Россией

летела радость птицей голубой:

«Победа, братцы!» – слышалось повсюду.

Из уст в уста передавалась весть.

И мы, мальчишки, веря в это чудо,

позабывали, что хотели есть.

Сбылись мечты и становились былью…

Хотелось дел мальчишеским рукам.

У наших шапок вырастали крылья,

они взлетали прямо к облакам!

А в небе майском – грохотали грозы.

Плясали петли в избах у дверей…

И плакали от радости берёзы

в тот день слезами наших матерей.

Евгений Ларин

Опалённые строки

Разве мы в сорок пятом не поставили точку

и атакам, и штурмам, и жестокой войне?

Почему ж, как осколки, солдатские строчки

память сердца тревожат по-прежнему мне?

Не стихи сочиняются, а бои вспоминаются.

Канонада и залпы в каждом слове слышны…

Это в памяти сердца без умолку взрываются

и фугасы, и мины, и заряды войны.

Вся душа у меня в постоянной тревоге –

ни единственный бой в ней – увы – не затих.

Не забыла душа фронтовые дороги,

ни тяжёлых потерь, ни друзей боевых.

И пока моё сердце тревожно стучится,

вряд ли в нём зарубцуются раны тоски.

Будет эхо сражений, как шторм, доноситься

из окопной, солдатской, опалённой строки.

Владимир Дворянсков

* * *

Над Волгой медленно светало,

и даль была ещё темна.

И что-то в сумраке искала

на ощупь длинная волна.

Кричали чайки у причала,

затеяв долгий-долгий пир.

Как будто было всё сначала:

и эта жизнь, и этот мир.

Там за рекой вставали зори,

росли, казалось, из волны.

Как будто не было здесь горя,

как будто не было войны.

Как будто вьюга не металась

над той могильною травой.

Как будто бабка не осталась

Двадцатилетнею вдовой.