Лучшие мгновения бытия были связаны с мамой и детскими впечатлениями от Природы и, в первую очередь, от местоположения родного моего Карсуна.

Карсунцам, считай, повезло: белая гора, отдав центру городка своё возвышение, свой пик, вдруг почти отвесно, крутым обрывом ушла вниз, к реке, и в заботах о ней живописно обрамила Барыш, будто заключив речку в объятья. Словом, свой «венец» (названье, услышанное потом в студенчестве в городе, знакомо оказалось с детства).

Главный склон горы обычно не зарастал травой, оставаясь лысым: он-то и обнажал на виду у всех известковую её породу. Этот срез земной толщи, слоисто раскрашенный бледно-разноцветными горизонтами, действовал на наше воображение гораздо сильнее, чем серые схемы-рисунки в школьном учебнике географии. Местная красота проступала очень зримо, наглядно. Прекрасно фильтруя воду, меловые пласты выжимали из-под себя, к подножию, светлые ледяные ключи. В пору нашего послевоенного карсунского отрочества их пробивалось великое множество. Бывало, ступишь босой ногой на камешек, чуть вдавишь – и заспешит, заиграет вокруг вмятины желанная струйка. Но самым бойким, как вспоминается, всегда людным местом был большой, специально огороженный родник. Он «поил» многих, и не только с близлежащих улиц. Здесь хозяйки брали воду сразу вёдрами, а когда подъезжали возчики на лошадях – с бочками для колхозных яслей, для полевых бригад – тогда в ход пускали огромную, деревянную, в железных обручах бадью...

Благодать, да и только: бери, сколько хочешь, пользуйся. Щедро поила людей Земля. И чистая, целебная питьевая вода для моих односельчан была поистине Божественным даром.

Маму нашу – Зинину Елену Кузьминичну, простую колхозницу – постоянно занимало такое чудо как родник. Источники стали предметом личного маминого вдохновения ещё по одной, совсем особой причине. И мы это уразумели, конечно, не сразу, а только со временем.

...Два больших ведра на коромысле да ещё в придачу к ним ковшик, чтобы ходить за питьевой водой, мама передала нам с сестрой очень рано, как эстафету самостоятельной жизни... Но первые наши выходы были совместными и оказались самыми памятными. Как наши открытия.

Неграмотная, но очень наблюдательная и любопытствующая натура, мама не боялась как бы примеривать огромный внешний мир на человека. Она догадывалась, что есть какой-то всеобщий ум, по которому живёт Природа; вникала в него, перенимая по крупицам, и, как это ни удивительно, улавливала суть вещей.

Не только, конечно, она одна обдумывала появление ключевых струй из-под горы, но именно наша мать вывела свою особую формулу. У Природы и человека, по её разумению, могли быть и одинаковость порывов, и сходство в движениях, и совпадение в целях. Буквально на наших глазах она мудро извлекала из общения с теми же родниками поистине философский смысл. Оказывается, великая это вещь – ВЫХОД НА ВОЛЮ: всегда такое нетерпенье, такая энергия, такое желание проявить себя!..

– Девчонки, к общей лохани не пойдём! Ну-ка, айда сюда, – слышим мы маму.

И вот чуть в стороне от бойкого места, облюбовав пока не затронутую мелкую гальку, мы прямо руками делаем ямку, потом расширяем углубление, оформляя хорошую лунку, и ждём – может быть, только какие-то секунды ждём – не пропустить бы желанный момент... И всё же первой его подкарауливает мама: вот она, струйка, вырвалась на волю! Ловим-ловим, но – не тут-то было! Вода спешит, спешит играючи залить выкопанный нами «колодец». И это НАШ, ТОЛЬКО НАШ, НОВОРОЖДЁННЫЙ ИСТОЧНИК! И вот уже наполненный из него влагой ковшик идёт из рук в руки, вода студёная – у-ух!

«Только глоток. Как причастие», – предупреждает мама.

Каждый сейчас скажет, что невозможно было не прельститься родниками, живя в Карсуне: ведь водопровода тогда не было!

И с теперешней, научно обоснованной точки зрения, не зря разная вода занимала своё, особое, закреплённое в быту и жизни место. Колодезную, например, набирали по утрам в бочки, чтобы весь летний день грелась на огороде для вечернего полива; на Барышские мостки бегали не только купаться, но и носили бельё полоскать, причём в любое время года, и из реки же таскали для бани, заливали золу для приготовления щёлока.

Дождевую водицу собирали с крыши по желобкам в корытце или тазики, чтобы ополаскивать волосы после мытья, родниковую же предназначали только для питья!

И какого-то ОСВЕЖЕНИЯ! Очевидная потребительская польза от родников – для здоровья, для плоти (кто же станет отрицать?) – не отменяла у нашей мамы и других ощущений, не заслоняла, пожалуй, главного – НАСЛАЖДЕНИЯ!

...Осторожно, ковшиком, чтобы не замутить родничок, мы черпаем малыми порциями воду, постепенно наполняя вёдра вровень с краями, даже кажется чуть выше их – ВСКЛЕНЬ!

Так любит мама. И это её излюбленное слово – под стать плеску живительной влаги, под стать общему настроению. Всем существом мы, её дети, переключены на восторг! А вновь рождённый ручей уже готов выплеснуться через край предназначенного для него русла и, разрывая нашу кромку, свободно устремляется к Реке. Он нетерпелив, энергичен, счастлив...

Мне и до сих пор трудно сравнить с чем-либо это преодоление Недр. Это вообще преодоление любого тупика.

Именно Природа, оказывается, нас учит: сделай усилие, чтобы проявить себя!

***

...Бывает, снится сон. Родительский дом – с окнами на восток, на утреннее солнце – наше детское уютное пристанище. Лето. Косые лучи хитро проскользнули меж двух половинок задёрнутых занавесок в прохладные сени. На лавке стоят два цинковых ведра с родниковой водой. Как всегда, прикрыты. Снимаю деревянный кружок, замахиваюсь ковшиком, чтоб напиться, и... замираю: не вода, а кружево. Незабываемо это виденье: сизо-беловатые блёстки посудины (таков уж металл!) серебрят ключевую воду, превращают её в настоящее узорочье.

И тронуть-то жалко. Но задеваю – и начинается хоровод оживших звёздочек...

Их мерцающее движенье превращает обычное ведро в бескрайний сосуд с какими-то раздвигающимися стенками! И со дна его словно вновь прорывается нетерпенье того, ВОЛЬНОГО, ручейка-родника!..

Странно, что всё обыденно, а какая-то тайна остаётся... Остаётся до тех пор, пока в этом маленьком озерце с металлическим окоёмом, наклоняясь пониже, не углядываю отраженье собственной физиономии...

Это я маленькими глотками утоляю жажду.

Евгения Гиматова